Валерий Кириллов, без преувеличения, один из самых известных и любимых театральных актеров Ярославля. Он еще и невероятно увлекательный рассказчик. А также – режиссер, шоумен, автор городских праздников и прочая, и прочая. В октябре Валерий Кириллов стал гостем проекта «Обратная связь», который реализуют Волковский театр и Ярославский фонд развития культуры. Размышления артиста о жизни и театре покорили искренностью, юмором и глубиной…
Мое лицедейство началось с выступлений для доярок. Я жил в деревне с названием Светлое Озеро, часто ходил с мамой на дойку, потому что меня не с кем было оставить. В минуты перерыва огромные русские женщины, которые доили по 40 коров в день и таскали тяжеленный силос, собирались в красном уголке и, сидя на скамейках, на флягах из-под молока, травили анекдоты, хохотали над историями из собственной жизни, могли крепкое словцо употребить. И они мне говорили: «Ну, давай, изобрази чего-нибудь!» Я начинал показывать бригадира, председателя колхоза, сторожей, местных алкашей, дурачков. Меня прозвали Валерка-пародист. Иногда к нам в деревню приезжали артисты из области или райцентра. Это называлось культурным обслуживанием деревни. В репертуаре – русская песня, арии из опер и оперетт. Женщинам нравилось, мужикам-трактористам не очень. И вот когда объявляли какую-нибудь очередную арию из оперы, мужики, которые уже «приняли» в перерыве между первым и вторым отделением, кричали: «Да ну на фиг!» И тут же чьи-то руки подхватывали меня, ставили на сцену: «Валерка! Давай изобрази что-нибудь по-нашему!»
Умение развлекать – то, чем я занимаюсь – это замечательное ремесло. Вытащить человека на несколько минут из повседневности, из быта, из города с грязными улицами, из домашних неурядиц… И встряхнуть его, подарить улыбку или заставить переживать – это большое достижение. Иногда театр должен быть кафедрой, где ты услышишь умное, доброе, вечное. Иногда в театре нужно ухохотаться до слез, падая с кресла. Иногда нужно выйти из театра задумавшись: «Для чего я? Он? Все мы?». При всех современных средствах коммуникации в том информационном поле, что долбит нас каждую секунду, должны возникать эти моменты живого общения, которые есть сегодня в театре.
Взаимоотношения актера и публики – это электрическая дуга. Это очень похоже на процесс сварки. Если поднесешь электрод слишком близко к металлу – он прилипнет. Если слишком далеко – не возникнет дуги. Нужно найти то расстояние, когда начнет плавиться металл. Вот когда «плавится металл» – это хороший актер. Один замечательный дирижер как-то сказал: «Тот, кто взял однажды в руки дирижерскую палочку и, взмахнув ею, почувствовал власть над оркестром – никогда ее из рук уже не выпустит». Однажды почувствовав вот это… (Пауза.) слышите, какая гробовая тишина сейчас в зале?.. Кто это может испытать в жизни, кроме актера? Вот это ощущение, когда ты властвуешь. Это можно сравнить с ощущением полета. Когда ты на самом пике. Это то, что другим людям просто не дано. За черной дырой портала – вы, которые ни при каких других условиях, кроме как в театре, не могли слиться в некое единое поле. Потому что на сцене актер. И вот сейчас вы сидите и меня слушаете. Хотя ничего нового я не открыл. Я никому не сделал операцию на сердце. Я не изобрел что-то полезное в науке. Я никого не спас. Я не герой. Я – лицедей…
Случалось ли мне отказываться от роли, потому что она не нравится? Никогда! Актер всеяден! Он в списке распределения ролей до последней строчки ищет свое имя! Не бывает такого: это я буду играть, а вот это – не буду. Вы не найдете такого артиста. В любом спектакле буду играть. Зайчиков, белочек… Это работа такая. Я долгое время с огромным удовольствием играл Зайку-Зазнайку в детском спектакле. С огромным удовольствием!
Любимые роли – те, которые дарят возможность импровизировать. Например, у нас шел потрясающий спектакль «Венецианские близнецы». В зависимости от реакции публики мы играли либо на полчаса дольше, либо на полчаса короче. Это было потрясающее взаимодействие со зрителями! Потрясающее! Потом долгое время моей любимой ролью был Сирано де Бержерак. Замечательный спектакль. С боями, с великой поэзией Ростана, с этим невероятным противоречием, заложенном в герое – уродлив внешне и безумно красив внутри…
Иногда бывает, что спектакль не идет. И режиссер хороший, и актеры замечательные, а ничего не случается… Вот «Три сестры». Замечательная команда собралась. И режиссер при разборе был так убедителен! Так страстен! Так искрометен и доказателен! Он говорил: «Эти девочки, эти три сестры выросли на запахе портянок… Отец – военный. Войсковая часть. Маленький городок. Солдаты постоянно ходят». Режиссер пытался создать такую жесткую историю. И мы верили. Верили! И вот дошло до репетиции сцены – великой, потрясающей, очень по-разному решаемой разными режиссерами – когда Маша ждет от Вершинина признания в любви. Так любопытно придумано: улица, забор, озябшие герои, и идет снег, горит фонарь. По картинке все невероятно красиво… И вдруг режиссер говорит: «Ты ее заваливаешь на забор, поднимаешь тулуп…» И сразу стало та-а-ак неинтересно! И не только эта сцена, но и всё что дальше. И моя роль (мужа Маши) тоже стала неинтересна. Потому что если Машу так вот к забору можно… И не потому, что я чистоплюй! Или хочу, чтоб существовала цензура, упаси бог. Я против цензуры! Но просто есть пиететы, есть внутренняя цензура, то, что нам передали мама с папой. К актерам не с циркулем нужно подходить и не с рулеткой. Мы не гайки. Это точно! Бывает, что гайку крутишь-крутишь – раз! резьбу сорвал! Так это железо. А в театре всё живое. Тут по-другому надо…
Чтобы открыть что-то новое в искусстве, нужно всегда находиться немного за пределами. Искусство вообще начинается там, где преодолеваются рамки возможного. Чтобы открыть что-то новое в любом авторе, нельзя изначально вставать перед ними на колени – в таком случае нового точно не откроешь. Но это не означает перейти в панибратство, это не означает, что нужно выламывать автора, переделывать речь героев под современный сленг, преподносить отношения мужчины и женщины в каком-то неправдоподобном виде. В театре главный вопрос не в том – ЧТО ты делаешь. Вопрос в том – ДЛЯ ЧЕГО ты это делаешь. Для того, чтобы показать, как ты «этого Антон Палыча» можешь поломать? Показать, какой ты смелый? Или прочитать произведение «здесь» и «сейчас»? Мотивировав свое отношение и к автору, и к героям.
Ответ на вопрос «Кто я?» ищется всю жизнь, и сказать, что ты его нашел, невозможно.
Кто я в профессии? Кто я в театре? Когда ты помоложе – ты чаще всего боец, выходишь со шпагой. Когда становишься немножко постарше – дай бог, чтоб нашлись такие роли, где ты уже какой-нибудь степенный князь или отец семейства. Когда еще какую-то грань возраста и своего таланта открываешь – переходишь в какое-то иное качество. При этом у тебя нет «вчера». У самого театра есть «вчера» – у актера нет. Нельзя выйти и просуществовать на сцене, благодаря своим прошлым заслугам. Ужас и прелесть нашей профессии именно в том, что публика, которая тебя любила в прежней роли, – ждет чего-то нового. И если ты чуть менее подвижен, чуть менее «растанцован» для данной конкретной роли, чуть менее восприимчив – зритель тебе этого не простит. На прошлых заслугах не выедешь. Есть только здесь и сейчас. Вот сейчас ты можешь вызвать слезу? Сейчас ты можешь вызвать смех? Сейчас ты можешь вызвать эмоцию? Эта эмоция переваливается через рампу? Или не переваливается? Вот такая у нас профессия. На вопрос «Кто я?» в театре нужно отвечать каждый вечер.
Валерий Кириллов
актер, режиссер, педагог
В 1989 году окончил Ярославский государственный театральный институт (руководитель курса Г. Дроздов). С этого времени работает в Волковском театре. Сыграл более 45 ролей. Поставил несколько спектаклей.
В 2001 году получил режиссерское образование, окончив ГИТИС (руководители мастерской Б. Голубовский, Г. Дадамян).
Преподавал в Ярославском театральном институте.
Не раз награждался премиями и назывался лучшим актером.
С 2014 года – народный артист России.
