Немецкий органист Мартин Штефан: о музыке, отношениях с инструментом и тонкостях игры спиной к зрителям…

Самый сложный музыкальный инструмент, самый красивый по форме и устройству, самый завораживающий по звучанию — орган покоряет своим голосом сразу и навсегда. Хотя бы на несколько мгновений он каждого заставляет остановиться и прислушаться.

Однажды этот инструмент покорил и Мартина Штефана. Покорил настолько, что в 9 лет Мартин решил: он обязательно будет органистом.

Получив начальное образование в Айзенахе, окончил Высшую музыкальную школу имени Ф. Листа в Веймаре по классам органа и дирижирования. Затем учился игре на карильоне в Каунасе. Преподавал сам — в Высшей музыкальной школе Веймара и в Высшей церковной музыкальной школе в Галле. Дирижировал студенческом хором. Стажировался в качестве дирижера в Эрфуртском государственном театре, работал органистом городского музея Эрфурта, сочетая игру на органе с игрой на колоколах башни Святого Бартоломея. Был главным органистом церкви Святого Ульриха в Галле и собора Святого Георгия в Айзенахе.

Сегодня Мартин Штефан — главный органист собора Святого Николая в Вестерланде. При этом он часто выступает с ведущими немецкими оркестрами и солистами как органист, клавесинист и дирижер. Гастролирует во Франции, Италии, Бельгии, Венгрии, Польше, России, Америке.

В гастрольном графике музыканта часто значится и Ярославль. В частности, вместе с другими музыкантами он отмечал 40-летие ярославского органа, а прошлым летом участвовал в первом концерте, на котором был представлен обновленный после капитального ремонта инструмент. Уже в восьмой раз Мартин Штефан выступает на Международном фестивале органной музыки имени Леонида Ройзмана, в рамках которого и состоялся наш разговор.

Мартин, вы родились в Айзенахе — том самом городе, где родился и провел детские годы Иоганн Бах. Каким-то образом это повлияло на ваш выбор — заниматься музыкой? Были ли музыканты в вашей семье? И почему вы выбрали именно орган?

Думаю, тот факт, что я родом из Айзенаха, многое определил в моей судьбе. Кроме того, мой отец был музыкантом, он играл на валторне и он очень хотел, чтобы и моя жизнь была связана с музыкой. Начинал я с того, что пел в детском хоре в одной из церквей Айзенаха. Однажды наш руководитель отправился дирижировать хором мальчиков в Лейпциг и пригласил меня петь в нем. Выступления хора сопровождались органной музыкой, которую исполнял очень известный в то время органист. Именно тогда я соприкоснулся с этой музыкой. Мне было 9 лет. И я решил, что обязательно стану органистом.

Как долго нужно учиться, прежде чем органист сможет сыграть первое произведение на публике?

Прежде всего нужно научиться очень хорошо играть на фортепиано. Я начал учиться этому в 6 лет. И только в 16 стал изучать орган. Два года учился в музыкальном училище, а затем пять лет в вузе. Только пройдя все ступени — сейчас это бакалавриат и магистратура — можно учиться выступлению на концерте. А дальше всю жизнь повышаешь квалификацию.

Насколько по-разному вы исполняете одно и то же произведение, играя его в храме и в концертном зале?

Различий не существует. Я исполняю произведение одинаково, и не важно, где находится орган — в лютеранской кирхе или в филармонии. Если это Бах, то это всегда Бах, где бы ни звучало его произведение.

А по внутренним ощущениям? Ведь органист в храме сродни священнику, он по-своему тоже совершает богослужение…

И тем не менее никакого различия в исполнении для меня не существует. Когда играю того же Баха, я понимаю, что он был глубоко верующим человеком. Это вызывает во мне какое-то особое чувство. И каждый раз я исполняю его произведения именно с этим чувством.

Орган называют королем инструментов. В представлении самих музыкантов это действительно так? Что для вас означает данная метафора?

Когда я захожу в концертный зал, первым делом ищу взглядом орган. Оркестр, хор — это все прекрасно. Но корона всему — орган, а органист — всегда король.

На нынешнем Фестивале имени Л. Ройзмана вы представите импровизацию на темы русских народных песен. А любую ли музыку можно сыграть на органе?

Импровизировать можно на любые темы, используя всю палитру жанров, которые существуют в музыке. Что такое импровизация? Это свободное исполнение, здесь и сейчас, и больше такого никогда не повторится. Когда композитор сочиняет, он переносит придуманное на бумагу и может изменять что-то, переделывать, некоторые произведения пишутся по несколько лет. А в импровизации все, что чувствует музыкант, все, что рождается в его голове, сразу же исполняется. И это получается или хорошо, или плохо…

Одно из произведений вы исполняете вместе с Любовью Шишхановой. Насколько труднее играть в четыре руки и в четыре ноги?

Мы играем в четыре руки и в две ноги. Мои только руки. Но, правда, на мне еще и обязанность перелистывать нотные страницы… Данную историю я бы сравнил с созданием авиалайнера. Одни комплектующие делаются в одном городе, другие — в другом, а в третьем собирается сам самолет. Так и мы. Любовь Шишханова проводила свои репетиции в Ярославле. Я — в своем городе. Встретившись, мы должны все это соединить. Посмотрим, каким получится этот авиалайнер. И летает ли он вообще.

Отличаются ли чем-нибудь органы разных мастеров? И есть ли в мире органов инструменты «с именем» (как скрипка Страдивари или Амати, например, либо рояль Steinway или Yamaha)?

В мире органов — все то же, что и в мире других инструментов. Каждая фирма, которая создает органы, придает им особый характер, свое специфичное звучание. Скажем, ярославский орган, который был установлен немецкой фирмой «В. Зауэр» (одной из лучших в Европе органостроительных фирм, традиции которой заложены еще в XVIII веке), обладает очень романтичным, мягким звучанием. Причем не важно, где установлен орган фирмы «В. Зауэр» — в церкви или в концертном зале, он никогда не звучит назойливо, у него все трубы высокого тона, и они звучат очень гармонично. А, например, органы другой известной фирмы, «А. Шуке», отличаются очень резким звучанием. Что же касается технического исполнения, все органы одинаковы. Есть международные нормы: как должны двигаться клавиши, с каким усилием их нужно нажимать, каким должно быть расстояние между педалями и так далее. Для всех инструментов эти требования одинаковы и строго соблюдаются, все фирмы создают органы, отвечающие этим единым нормам. Органист должен только приспособиться к звучанию органа. Необходима гармония между создателями и исполнителями.

В отличие от других музыкантов органист сидит спиной к зрителям. Это создает дополнительные трудности?

Органисту, конечно же, нужно приспособиться к публике. Скрипач или пианист видит пришедших на концерт и ориентируется на их реакцию. Органист должен всегда приспосабливаться: к зрителям, когда он играет в концертном зале, и к верующим — в церкви. Я всегда помню изречение Роберта Шумана (у меня дома оно висит на стене): «Свет исходит не от пальцев, а из сердца». В этом и заключается профессия исполнителя, его задача — сделать так, чтобы исходил свет.

А как на вас самого воздействует органная музыка, какие чувства, эмоции вас наполняют во время концерта?

Подготовка к каждому концерту занимает очень много времени. А когда исполняешь произведение — не чувствуешь, как летит время. И настолько бываешь сконцентрирован, что уже не замечаешь ничего вокруг, забываешь о присутствии публики… Концерт — это всегда всплеск адреналина. Но когда он заканчивается, как будто все силы из тебя уходят… А вообще, орган возвращает молодость. С годами мы становимся старше, у нас появляется много проблем — с руками, зрением. Но когда садишься играть, все проходит, и все в организме начинает функционировать как раньше.

Вы не в первый раз играете на органе Ярославской филармонии. Испытываете ли вы какие-то особые переживания в связи с этим? Можно ли сказать, что это сродни встрече со старым добрым другом?

Да! Только со старой доброй подругой… В немецком языке слово «орган» женского рода. И здесь очень важно установить контакт. Приходя на репетицию, я обязательно здороваюсь и спрашиваю: «Добрый день! Как твои дела? Всё в порядке? У меня все нормально. Надеюсь, и у тебя тоже».