Новое событие, не похожее ни на одно из тех, о которых мы имеем представление, состоялось в Ярославле в конце февраля – Дизайн-выходные. Это новый формат конференции – здесь стираются границы между лекцией и дискуссией. Это новый формат общения – когда неформальное обсуждение проекта становится мастер-классом, а мастер-класс перетекает в воркшоп. Это новые мысли и идеи, которыми делятся просто так, то есть даром.

Дизайн-выходные в Ярославле собрали больше полутора тысяч участников со всей России. И, пожалуй, во Дворце молодежи, где все происходило, еще ни разу не наблюдалось такой концентрации ярких, не стандартно мыслящих, свободных молодых людей …

Среди лекторов на Дизайн-выходных выступил арт-директор Студии Артемия Лебедева, автор логотипа Ярославля – Эркен Кагаров. В интервью нашему изданию он рассказал о современных тенденциях в дизайне, своем отношении к творчеству и к обвинениям в плагиате.

– Эркен, а зачем вообще нужен дизайн? Логично, что вещь должна быть комфортной, полезной, доступной по цене. А вот красивой – вроде бы и не обязательно.

– Хороший дизайн – это не красивая картинка. Он в первую очередь предполагает удобство использования и низкую цену. В конце ХIХ века немецкая компания Thonet выпустила стулья с изогнутыми спинками и круглыми сидениями – и это стало самым массовым товаром своего времени. Почему? Из-за хорошего дизайна, который в том числе предполагал, что стул может разбираться и компактно укладываться для перевозки, и это удешевило доставку в другие города. Был поставлен фантастический рекорд по продаже этих стульев, компания стала невероятно успешной. По такому же принципу сегодня работает IKEA: один из основных вопросов – доставка, и это определяет дизайн, которому в компании уделяется первостепенное место.

Дизайнеру необходимо учитывать и интересы бизнеса, сделав не слишком дорогой проект, и интересы производственников, которые не должны затрачивать много времени и сил на изготовление вещи, при этом надо помнить об удобстве транспортировки, а также о том, что товар должен отличаться от существующих на рынке и быть интересным покупателю. То есть дизайнер должен немножко разбираться во всем.

– Есть ли сегодня какие-то общемировые тренды в дизайне или каждая страна отличается своим подходом?

– Распространено и то, и другое. С одной стороны, общая линия в дизайне всегда связана с развитием технологий и с изменением в культурной жизни. Ведь проектируются предметы для реального мира, и если мир меняется, то и эти предметы обязаны измениться. Поэтому есть общие тенденции, самые популярные на сегодня – те, что связаны со светодиодными технологиям. Но при этом существуют и отличия в подходе к дизайну, связанные с разностью культур. Например, Япония – небольшая страна с очень ограниченным пространством и материалами, в ней мало лесов, ископаемых. И там привыкли довольствоваться малым, бережно относиться к материалу – не экономить, а максимально сохранять фактуру, цвет, будь то металл, стекло, дерево. Японцу важно ощутить, полюбить, почувствовать драгоценность каждого материала. Ограниченность ресурсов отражается и в дизайне – в Японии он очень функциональный, компактный. В Америке наоборот – большие холодильники, большие автомобили, большие дома. Например, был такой заказ белорусским производителям: сделать бинокли для американского рынка, чтобы визуально они казались больше по размеру (чтобы продавать дороже). Поставленную задачу решили просто: уменьшили размер нанесенной на прибор графики – надписей, логотипа и так далее. И создавалась иллюзия, что сам бинокль стал крупнее.

– Насколько наши дизайнеры интересны Западу? Способна ли Россия задавать свои тренды сегодня?

– В России ситуация с дизайном сложная, потому что у нас мало что производится. Можете ли вы назвать какие-нибудь отечественные предприятия, которые выпускают востребованные товары? Стулья, телевизоры, наушники… Хотя в последнее время у нас появляются примеры интересных разработок, скажем, в производстве офисной мебели, сотовой телефонии. Есть еще наши автомобили. Они неприхотливы, зато сделаны под наши дороги, ломаются, но и чинить их довольно дешево. Так что то, что у нас есть сегодня, соответствует тому этапу развития, на котором мы находимся.

– А как сегодня взаимодействуют дизайн и современное искусство – дизайн черпает новые идеи в искусстве или современное искусство заимствует у дизайна?

– Сложный вопрос. Понимая, что это некое преувеличение, я, тем не менее, разделяю точку зрения, что сейчас дизайн в какой-то степени заменил искусство, и многие, кто раньше занимался бы искусством, занимаются дизайном. Долгое время искусство служило религии, обрядам, отсюда все эти храмы, витражи, фрески… Сейчас предметы заменили для многих религию. Люди чаще мечтают о покупке нового телефона, а не о спасении души. Современное искусство, безусловно, существует, и оно всё так же бывает спорным, так же открывает новые смыслы, дает новые темы. Но оно и питается тем, что вокруг. А вокруг сейчас – дизайн.

– Ваше выступление на Дизайн-выходных связано с темой изменения городской среды. Насколько дизайнер свободен что-то менять?

– В России сегодня дизайнерам в этом плане легче. В благополучных европейских странах довольно сложно заниматься улучшением городского пространства, потому что всё и так неплохо. Там есть проблемы, но в целом это устоявшаяся, качественная среда, где найдены решения для многих проблем. В Европе легче предложить нечто оригинальное, пытаясь самовыразиться. У нас же удовольствие можно получать только от того, что ты просто что-то улучшил: поставил не противный заборчик, предложил не красить бордюры, установил высокие урны, в которые удобно бросать мусор. Так что если ты что-то просто наладишь – ты уже сумеешь улучшить среду и удовлетворить свои амбиции. Да, с новыми идеями сложно пробиться. В России дизайнеры и архитекторы не участвуют в благоустройстве города. И именно поэтому людям уныло и противно в наших городах. В Европе, как правило, вопросы благоустройства решают именно архитекторы, различные советы по дизайну. Но и у нас кое-что меняется. В Москве, например, к разработке стандартов на размещение рекламных вывесок, привлечены специалисты нашей студии.

– Вам принадлежит идея логотипа Ярославля. Почему, на ваш взгляд, он вызвал такие споры, даже обвинения в плагиате?

– Идея действительно принадлежала мне, но в разработке вариантов графики, 3D-модели, орнамента участвовала целая группа. Обвинения в плагиате я воспринял спокойно. Это было бы болезненно, если бы действительно был плагиат. Здесь тот редкий случай, когда нечего было красть, потому что это стрелка. Стрелок – миллиард, и какую ни нарисуй – такая уже существует. Но в данном случае уникальность знака не в том, что использована стрелка, а в том, что в этой стрелке можно увидеть букву «я» – первую букву в названии города. Все ссылки на плагиат не приводили к работе, где в стрелке также прочитывалась бы буква «я», таких стрелок просто нет ни у кого. Но главная наша задача была в том, чтоб логотип интересно работал, служил продвижению города. Пока он не очень раскручен. Люди в принципе не готовы сразу принимать новое, и ничего плохого в этом нет. Мир очень неохотно принимает какие-то изменения, и за счет этого он устойчив. Лишь небольшое количество людей пытаются что-то менять, остальные – сопротивляются. Потому что резкие глобальные перемены могут привести к катастрофе. Но нововведения происходят, локально, постепенно, и в итоге, когда их количество накапливается, – начинается новый этап.

– Что, по-вашему, отличает любого дизайнера? Что он за человек?

– Отличает своеобразное недовольство миром. Вот не нравится мне бездарное использование материалов и хочется, чтобы они использовались по-другому – правильно и интересно. Или не нравится ручка: неудобная. Стул неудобный. Тогда я пытаюсь это изменить.

Отличает интерес к разным сферам жизни. Потому что дизайн – не только область производства, не только искусство. Для того чтобы сделать хороший чайник, например, надо понимать, как люди его используют, какие интерьеры у этих людей, как они живут, чего хотят.

Отличает особое видение. Многие вещи – не такие, какими кажутся на первый взгляд. В свое время меня удивила фраза представителя японской автомобильной компании. На вопрос: «Что отличает дизайн японского автомобиля от дизайна машин других стран?» он ответил: «С моей точки зрения, в японском дизайне самое важное – это работа со светом». Имелось в виду: не фары, не освещение в салоне, а то, как свет ложится на форму автомобиля, потому что мы видим форму только тогда, когда свет подчеркивает изгибы, углы, скругления. То есть человек работает не над формой, а над тем, как будет потом ложиться свет на эту форму. Вот такое видение – немножко сверху или сбоку – очень часто отличает дизайнера.

– Важно ли дизайнеру стать узнаваемым? И можно ли сказать, перефразируя известную поговорку: плох тот дизайнер, который не мечтает стать Артемием Лебедевым?

– Я не могу отвечать за всех. Лично я, когда был молодым, хотел какой-то известности. Но она априори была невозможна в то время. Я думал, что, скорее всего, мне предстоит работать в каком-нибудь ЦПКТБ, что-то проектировать, и никто про меня ничего не узнает, как и про этот ЦПКТБ, и платить мне будут 120 рублей в месяц, да еще и ничего из моих разработок не внедрят… Но я готов был посвятить себя этой профессии. И вдруг неожиданно произошла перестройка, и оказалось, что дизайном можно зарабатывать, и даже стать популярным.

Не вижу в стремлении к славе ничего плохого, но это все-таки не должно быть главной задачей. Имя может помогать: когда ты известен, тебе легче доказывать необходимость каких-то изменений, легче что-то продвигать, к тебе прислушиваются. Любые изменения в мире всегда происходят с трудом, всегда легче плыть по течению. А дизайн – такая область, которая всегда занимается изменениями. Когда ничего не меняется – это не дизайн.

– Если ваша идея не принимается заказчиком, вы идете на компромиссы? Или отстаиваете свою точку зрения до конца и можете хлопнуть дверью в итоге?

– Было по-разному. И дверью тоже хлопал. В каких-то ситуациях удавалось отстоять свою позицию, и со временем становилось ясно, что я был прав. А бывало, что я, настояв на своем, спустя какое-то время видел, что совершил ошибку. Случалось и так, что я, понимал, чем мой вариант не устраивает заказчика, серьезно менял работу, она становилась гораздо интереснее, но я осознавал это позже. Так что ситуации самые разные. Но в последнее время я все чаще прихожу к мнению: если заказчик не принимает твое решение, это почти всегда шанс – сделать работу намного лучше.


ТОЛЬКО ФАКТЫ

Эркен Кагаров

дизайнер, арт-директор «Студии Артемия Лебедева»

Родился 7 апреля 1966 года в Ташкенте (Узбекистан) в семье художников.

Окончил Республиканское художественное училище им. П.П. Бенькова, затем – Ташкентский театрально-художественный институт им. А.Н. Островского по специальности «прикладная графика».

В мае 1994 года основал компанию ИМА-дизайн/Imadesign/I made sign и стал ее креативным директором.

Полтора года проработал художественным руководителем Пермского центра развития дизайна (2011-2012 гг.).

С 1999-го преподает в Высшей академической школе графического дизайна.

С сентября 2012 года – арт-директор Студии Артемия Лебедева – одной из ведущих в России. Основные направления работы студии: промышленный, графический и городской дизайн, создание сайтов, проектирование интерфейсов, дизайн шрифтов и систем навигации.