Свой фильм «ВМаяковский» в киноклубе «Нефть» представил режиссер картины Александр Шейн.

Александр Шейн родился в Москве в 1976 году в семье режиссера и сценариста Александра Самуиловича Шейна. Окончил ГИТИС, где получил специальность «актер», затем – факультет режиссуры во ВГИКе. Известность как актеру ему принес боевик «Девятая рота», где Александр сыграл роль афганца по прозвищу Патефон.
Режиссер короткометражных картин «Измена», «Утро – не время для девочек» и «Другой район». Первый полнометражный фильм Александра Шейна «Смеситель» вышел в 2002 году.
Автор сценария (совместно Евгением Миттой) масштабного документального проекта «Антология современного искусства» (2008 – 2011 гг.), в рамках которого как режиссер снял две ленты – «Виноградов и Дубосарский: картина на заказ» и «Тимур Новиков. Ноль объект».
Первым фильмом, где Александр Шейн выступил как продюсер, стала мелодрама Ивана Вырыпаева «Эйфория» (2006 г.). Картина получила несколько наград, среди которых «Малый золотой лев» Венецианского кинофестиваля и специальный приз жюри фестиваля «Кинотавр».
Над полнометражной лентой «ВМаяковский» Александр Шейн работал 10 лет.
…Маяковский в его фильме – сильный, уверенный человек, готовый изменить этот мир любой ценой. Мощь, напор, воля! Даже обращенные к любимой строки: «…хотите – буду безукоризненно нежный, не мужчина, а – облако в штанах!» – он произносит с такой интонацией, как будто сейчас ее задушит. Слабости, фобии, странности поэта – либо намеком, либо никак. Маяковский здесь безусловно герой. Сродни героям античной трагедии…

– Я вырос в семье, где Маяковский был героем, – с этого высказывания началось наше интервью с Александром Шейном перед премьерой фильма в ярославском клубе «Нефть». – Он был героем моего отца, режиссера документального экспериментального кино. Отец всегда был увлечен русским авангардом, Маяковским. Всё это было привито и мне.

А что в личности, судьбе, творчестве Маяковского – которого наше поколение помнит по школьной программе исключительно как автора «Стихов о советском паспорте» – вас так зацепило, что вы захотели сделать кино о нем?
Особый интерес к личности поэта вызван тем, что я получил огромное количество знаков – с улицы, из космоса, изнутри… – которые решил разгадать. Почему Маяковский? Тот вопрос, на который я искал ответ. Почему я живу на станции метро «Маяковская»? Почему рядом с моим домом площадь Маяковского? И почему Маяковский – герой всех панков. Почему Маяковский застрелился? И почему самоубийце стоит памятник в центре города? Почему, почему, почему… Мне было важно об этом поговорить. Для самого себя в первую очередь – таким образом я могу расширить свой коридор ясности. А территория междисциплинарного искусства – представителем которого Маяковский и является – дает такую возможность. И дает оптику. Чтобы находить ответы и изучать сегодняшнюю жизнь.

Как родилось название «ВМаяковский»?
Монтажер подсказал. Я говорил, что хочу снять картину в формате психологического 3D. Чтобы герой в вас поселился – за счет ритма, монтажа, темпа, цвета и звука… И вот монтажер предложил название, которое совпало с моим замыслом – «ВМаяковский».

Почему порой гениальный, безмерно талантливый человек, каким был Маяковский, служит власти? Как вообще Маяковский мог стать «советским поэтом»?
Вы проводите разделение между советским и несоветским Маяковским, а этого делать не следует. Творчество его абсолютно монолитно и целостно, и оно не имеет внутри себя разрывов! Ни на каком этапе. Это абсолютно единое высказывание, которое закончилось предсмертной запиской. Сама записка – тоже выдающееся произведение, требующее анализа. Разделять Маяковского на советского и несоветского – ошибка. И само слово «советский» в данном случае неверно. Я бы заменил его на слово «религиозный». Это была новая религиозность, новая правда, и это, скорее, можно обозначить как марксизм, мировая революция, освобождение.

Но Маяковский сам себя называл агитатором, пропагандистом советского строя, служил ему…
Ну конечно, служил. Но он же его и создал. Тут нет противоречия. В этом-то и заключена его трагедия. И он понял в конце концов, что он породил… Но так всегда происходит с Прометеем, с любым революционером – будь то Робеспьер или Троцкий, кто угодно… Революция таких убивает. Это закон, неизбежность. И это же – признак качества революционера: плохой революционер может выжить, а настоящий – нет. Маяковский был революционером, он был революционером духа, он изменял сознание: «Мы разливом второго потопа перемоем миров города…». Так причем тут советская власть? Это позже Сталин всё уродливо переделал. А марксистская философия – совсем иное. И последователи этой философии хотели изменить мир к лучшему.

Как тогда вы трактуете строчки Маяковского о том, что он становился на горло собственной песне?
Он действительно наступал на горло собственной песне – наступал на горло собственным желаниям, собственному комфорту…
И мне
       агитпроп
              в зубах навяз,
и мне бы
       строчить
              романсы на вас –
доходней оно
       и прелестней.
Но я
       себя
              смирял,
                     становясь
на горло
       собственной песне.
Действительно строчить романсы доходней и прелестней. Здесь нет речи о том, что он писал свои стихи против воли. Другая интерпретация этих строк, может быть, и имеет право на существование. Но Маяковский не изменял себе как поэт, он писал то, что он хотел. Путь революционера был его миссией. Это был его способ самопожертвования. При этом совершал ли он плохие поступки? Совершал. Врал ли он? Иногда врал, как все мы. Но в главном он не врал. Он был человеком. И жизнь его в какой-то момент пришла к экзистенциальному тупику, к разочарованию. Всё разбилось, он увидел, что происходит на самом деле. Это было разочарованием в реальности, но не в намерениях. В намерениях разочарования у него никогда не было. Потому что намерения были светлые.

Что им двигало в выбранном пути, по-вашему?
Многое…Психика, строй жизни, травма, обида, отзывчивость… Вы представляете себе то время? После Первой мировой в городах стоял запах смерти! Сначала все орали на площадях «Убей немца! Убей немца!», повторяли мантру «православие, самодержавие, народность» (нечто подобное мы наблюдаем и сейчас). И когда началась война, ее встретили аплодисментами и криками «Ура!». А через год города стали наводняться инвалидами, люди гнили заживо, потому что еще не было современной медицины, еще просто не изобрели пенициллин. И запах смерти стоял повсюду. Как неравнодушный человек мог смотреть на всё это? Это вызывало протест! Желание изменить, преобразить мир. И это была абсолютно панковская история! Панк – это же всегда протест против буржуазного общества. Плюс идеи, навеянные ницшеанской философией… И отсюда в произведениях Маяковского тот дискурс, который называют антирелигиозным – на самом деле это религиозный дискурс: он предъявляет претензии к Богу Отцу, а не к Сыну:
Всемогущий, ты выдумал пару рук,
сделал,
что у каждого есть голова, –
отчего ты не выдумал,
чтоб было без мук
целовать, целовать, целовать?!
По сути это был вопрос о том, как после Первой мировой войны можно оставаться верующим человеком (сродни вопросу о том, как же после холокоста можно писать лирические стихи). Вот этот протест против несправедливого устройства общества и мира и двигал Маяковским. Плюс его талант – распирающий во все стороны, желание быть со-творцом.

Анонсируя свою картину, вы говорили, что фильм – это еще и взгляд на самих себя через призму прошлого. Сегодня такое ощущение, что XX и XXI век невероятно перекликаются, мы словно бы заново проживаем прошлое. Только чаще всего уже как фарс… Почему мы ходим кругами? Это судьба нашей страны?
Действительно, в каком-то смысле мы ходим кругами. По крайней мере, на уровне эстетики это очень четко проявляется. А через эстетику можно анализировать и этику, потому что она всегда начинает пульсировать через эстетику. Абсолютно очевидны переклички: есть авангард начала ХХ века и есть авангард 1980-х, есть конструктивизм и индустриальная стройка, есть застывание искусства в соцреализме и есть застывание в сегодняшнем искусстве – мы видим это на примере того, что сегодня преподносится массовому сознанию как прекрасное. И, безусловно, этап окаменения в искусстве, этап соцреализма связаны с тоталитаризмом – эта парочка неразрывна. Игра в красоту тела заканчивается фашизмом. Почему так происходит – мне трудно сказать, для этого есть более компетентные люди, но так всегда заканчивалось почему-то. Запад отрефлексировал эту историю, и реализм ушел из искусства. Особенно после Второй мировой войны, когда реалистическое искусство вызывало аллергию у прогрессивных художников. Во времена Сталина и Гитлера перекормили реализмом – узнаваемыми образами, агитационными по большей части. И западный мир после войны повернулся в сторону авангарда, абстракции. А у нас, поскольку строй не изменился, напротив, всё пошло по пути нагнетания реалистического направления как единственно правильного. И система всех причесывала под одну гребенку либо уничтожала инакомыслящих.

А мы в принципе способны отрефлексировать эту историю? Дело ведь не только в спущенной сверху «генеральной линии». Дело и в том, что массам проще понимать реалистическое искусство – предметное и сюжетное по своей природе.
Людям всегда нравится то, что комфортнее. Чем прямее массаж мозга, производимый нашим телевидением, тем им комфортнее. А подлинное искусство требует жертвы. Вашей жертвы. Оно требует со-работы. Но человеку комфортнее лениться, особенно сегодня, когда так развита социальная сфера, когда тебе уже всё поднесли на тарелочке. Но это – полная деградация.
Искусство требует тратить себя – хотя бы прочитать, подумать. Разочароваться, засомневаться. Всё это некомфортно. А когда вам на стенку вешают картинку, похожую на ту, что вы уже знаете, – вашему мозгу и душе не надо трудиться. Вам становится приятно, вы в своем мире, и вы не развиваетесь, остаетесь кем были. А искусство должно вас рвать! Выводить на территорию крови и боли. Выводить из состояния равновесия. Менять вас. Только тогда вы сможете что-то узнать, понять и, может быть, не совершить каких-то ошибок. Но когда произведение выводит вас на территорию комфорта – это не искусство, это в лучшем случае дизайн.

Кажется, что в нашей культуре, в отличие от западной, нет предпосылок для существования истинного искусства…
Это не так. Всё зависит от людей, от их воспитания. У западной цивилизации просто больше опыта: у нас письменность еще только устанавливалась, когда в Европе уже читали Петрарку и Данте. И у нас меньше развита культурная политика, а культура и есть инструмент освобождения сознания, инструмент свободы. Наше общество более догматично, оно не очень приветствует раскрепощенное сознание. Долгое время наш народ оставался необразованным, а давать свободу необразованным, темным людям опасно. Пример тому – отмена крепостного права.
Но сегодня ситуация другая: больше информации, стираются границы. Тем не менее отношение к культуре у нас еще не успело поменяться. Но оно изменится рано или поздно! А пока что… да, мы слышим про уродливое сознание западных художников, про уродливое отражение действительности в их произведениях. Зачем думать, почему так и что за этим стоит? Зачем анализировать? Смотрите лучше на пейзаж! Отдыхайте, вы и так на работе устали…

Вам мешает то, что вы живете в России? Хотели бы вы жить на Западе, работать там?
«Я хотел бы жить и умереть в Париже, если 6 не было такой земли – Москва…» Нет, я не хотел бы жить на Западе. Я хотел бы много путешествовать. Но жить я могу только там, где я могу шутить. Язык, речь, юмор – это моя кожа. Я без этого не могу. Я укоренен в нашу культуру, понимаю ее микро-, нано-… нюансы, и уже не смогу понять никакую другую культуру так же глубоко.

Работа над фильмом «ВМаяковский» вас самого изменила каким-то образом?
Это и была одна из целей – измениться. Понять миф под названием «Маяковский» – повод расширить коридор ясности. Разобраться в себе. Понять жизнь. Устройство мира. Что-то в личных отношениях. Понять в какой-то момент, что ты ничего не понял. И продолжать двигаться дальше!

А у вас есть ответ на вопрос, почему Маяковский покончил с собой?
Есть, и этот ответ дан в фильме.

У человека может быть трагическая жизнь, но сбыться судьба. На ваш взгляд,  Маяковский сбылся?
А вы как думаете?

Думаю, да.
Ну вот… Я в таких категориях просто не рассуждаю. Но что вы ни возьмете в современном искусстве после него – вы упретесь в Маяковского. Искусство стиля всего ХХ и ХХI века – от стиля плаката группы Sex Pistols до рекламы – всё, абсолютно всё приведет вас к Маяковскому!