Спектакль История одной болезни
Театр - рецензии
Скорбное бессмертие
Алексей Гуськов поставил чеховскую «Палату номер 6». История доктора, впавшего в расстройство от несовершенства мира, превратилась в притчу о том, что никакой особой разницы между здоровыми и больными нет. Особенно в России.
«История одной болезни» лихо закручена: режиссерская неопытность актера Алексея Гуськова компенсируется его же буйной фантазией и не всегда профессиональной, зато упоенной игрой студентов Школы-студии МХАТ.
Тревожная двойственность происходящего чувствуется в спектакле с самого начала: врачебный халат, который заботливо подает доктору Рагину (Степан Девонин) его ретивый коллега Хоботов (Станислав Беляев), похож на смирительную рубаху. Хоботов – красавец-блондин, выхватывающий из толпы больных бабу и проворно укладывающий ее под нож, явно смахивает на маньяка. Самого же Рагина выдает странный остановившийся взгляд, который он вперяет в сидящих в метре от него зрителей.
Дни в уездной больнице неотличимы один от другого: баба, зарезанная Хоботовым, появляется как ни в чем не бывало снова, сторож Никита (Игорь Коняхин) снова колотит больных, Дарьюшка (Инна Лясковец) услужливо подносит спирт... Череда повторяемых этюдов, выполненных под бравурную музыку, наводит на мысль о том, что конца у этого затхлого, замкнутого в темных деревянных стенах мира, просто нет.
Не зря Рагин с таким жаром внушает больному Громову (Игорь Грач), единственному интеллигенту в городе (от того и помешался), что доктора не должны мешать людям умирать, ибо смерть – законный конец. Громов, философские споры с которым все больше затягивают доктора, становится для Рагина тем же, чем Черный монах – для ученого Коврина, героя другого чеховского рассказа. Но если монах соблазнял гениальностью, то Громов – безумием.
Как ни странно, возникает впечатление, что вместе с доктором Рагиным сходят с ума и авторы спектакля. Этюды, из которых он состоит, весьма отдаленно следующие за Чеховым, но такие точные и страшные в начале, в середине вдруг растягиваются, и, теряя ритм, превращаются к финалу в глупую карикатуру.
Алла Шендерова ВД № 22.
