На сцене «Современника» состоялась премьера нового спектакля Евгения Арье «Скрытая перспектива». Историю о военных журналистах разыграли блестящие актеры, среди которых . Ведущая молодая актриса театра поделилась с «ВД» подробностями работы, а еще рассказала нам о своем детстве и людях, которые на нее повлияли.
Детство в театре
Я верю в то, что детство формирует личность, определяет судьбу человека, профессию, которую он выбирает. Мое детство было уникальным. Я ходила на каждый спектакль «Юнона и Авось», на «Поминальную молитву». Тогда еще был жив Евгений Павлович Леонов. Господи, если бы я еще что-то соображала тогда? Вечерами папа брал меня на посиделки с друзьями. Конечно, в тайне от мамы (смеется). Меня затягивала атмосфера театра, я уже тогда понимала, что с актерами мне гораздо интереснее, чем со сверстниками и одноклассниками. В школе у меня были друзья, но когда я попадала вечером в театр, я чувствовала, вот это моё. Вот здесь со мной разговаривают по-взрослому.
С тобой, маленькой девочкой, говорили, как со взрослой?
Да. И это был очень взрослый диалог. Со мной никогда не «сюсюкались». Я стопроцентный закулисный ребенок. Многие творческие люди не одобряют присутствие в театре детей, мол их беготня и крики мешают работе. Но мои родители уверяли, что я была спокойной. Наверное, поэтому со мной все общались. Мы на самом деле обсуждали, как идет спектакль, какие у него минусы, какие плюсы. И эти беседы много дали мне впоследствии.
В детстве, наверное, все девочки мечтают стать актрисами, условной «Маргаритой Тереховой» или «Ириной Алферовой»... А у тебя были кумиры в этом возрасте?
Поскольку я все свое время проводила в Ленкоме, мне безумно нравилась Елена Шанина. Мне казалось, что это идеал женской прелести. Какие у нее трагические глаза. Вообще то ленкомовское время было прекрасно.
По-твоему сегодня оно ушло?
Я боюсь сегодня приходить в Ленком. Это же мой детский огромный мир. Страшно его разрушить. Во мне каждая клеточка отзывается, кажется, можно вернуть детское ощущение восторга и упоения. А когда я понимаю, что все изменилось, чувствую боль. Сегодня я хожу в этот театр, но только на спектакли, в которых занят мой «второй папа» Виктор Раков.
Но ведь он не отчим тебе.
Не отчим. В том-то и дело — у Вити своя чудесная семья и дети. Просто когда умер мой папа, мама осталась одна. Зарплаты были малюсенькие. Мама же тоже была актрисой, работала в театре «Детектив». Было трудно, а Витя всегда в нужные моменты оказывался рядом. Он незаметно и аккуратно не оставлял нас. Я ему очень благодарна.
Даша, рыжий — твой натуральный цвет волос?
Да (смеется). Меня дразнили, но мне было все равно. Потому что актеры и вообще все взрослые люди, которые меня окружали, твердили «Даша, никогда не крась волосы». Я привыкла думать, что быть рыжей — это здорово (смеется). Это откуда-то из мира Боттиччели.
Говорят, рыжеволосые очень темпераментные люди.
Это правда. Я очень эмоциональна, все воспринимаю близко к сердцу. И муж, и мама, и друзья жалуются: «да что такое, из-за какой-то ерунды волнуется как сумасшедшая». А в детстве, повторюсь, я была тихоней. Мама рассказывала, что я могла неделями ходить в белых колготках и не замарать их. Еще я носила платье, которое мне привезли из Испании. Могла стоять в нем посреди двора принцессой и не двигаться (смеется). В общем, не хулиганила.
Помнишь момент, когда ты поняла, что хочешь быть актрисой?
Сколько себя помню, хотела (улыбается). Хотя родители, как водится, были против. Мама почему-то мечтала видеть меня зубным врачом, а папа — художником-модельером.
Странно. И профессии то какие-то полярные...
Мечта о зубном враче для меня самой загадка. А насчет модельера... Дело в том, что в детстве я рисовала принцесс. Всегда по две «штуки» за раз. Одну я рисовала по шаблону — с талией и пышной юбкой. А вторую- каля-маля. Папа говорил «лучше, когда каля-маля, потому что ты не задумываешься, ты выражаешь то, что присуще лишь тебе». Я запомнила это на всю жизнь.
Значит ты настояла на своем актерстве?
Да. Более того, я запретила мне помогать поступать. Я ни с кем не репетировала, никого не слушала вообще.
В результате были проблемы? Я слышала, что тебя «завалил» Евгений Каменькович?
О да. Он меня срубил лично, со второго тура. И Артура Смольянинова, кстати, тоже Я ему потом это припомнила, когда мы работали над «Джентльменом». Сейчас у нас с ним чудные отношения, я даже как-то подошла спросила, мол, помните, как же так? Он так удивлялся, развел руками (смеется).
Куда ты поступала?
Во ВГИК и ГИТИС не ходила. Мне кажется, самое лучшее актерское образование — театральное. А институт кинематографии — это другое.
Что было трудным в тот период?
Определиться.:Щукинское или Щепкинское. Щука на тот момент считалась очень модной. Кроме того, я два года там отзанималась степом. Мне казалось, что это мое место. Но комиссия сомневалась, говорили что-то про несоответствие внешних и внутренних данных. А курс Коршунова в Щепке, куда я в итоге попала, меня буквально загипнотизировал. Сразу возникли теплые отношения с ребятами. Мы сплотились. И потом, мне уже на конкурсе сказали, что берут.
Кто учился с тобой на курсе?
Со мной учился Саша Ильин, Клава Коршунова, мой близкий друг Кирилл Тетенькин. Он- выдающийся человек, настоящий Вуди Аллен. Сам написал «Историю нашего курса». Получилось упоительно прекрасно. Вообще перечислять имена я могу долго. Все мои однокурсники стали личностями. В нас это воспитали.
Кто воспитал? Кого ты вообще считаешь своими учителями?
Кроме мамы и папы, которые подарили мне сказочное детство, я бесконечно благодарна Наталье Васильевне Шароновой, нашему педагогу по речи. Она много рассказывала нам про войну, про людей, про жизнь. У меня над кроватью висит ее фотография. К сожалению, она уже умерла. Чудесные воспоминания у меня и о ее подруге, нашем педагоге по вокалу Марине Петровне Никольской... Она тоже удивительный человек с очень трудной судьбой. Всегда выслушивала все наши любовные истории(улыбается). Виктор Иванович Коршунов, мой учитель, подарил мне любовь и чувство внутренней свободы. Это педагог старой школы, очень строгий. Ни в коем случае нельзя было опаздывать (могли лишить «мастерства» на два занятия), обязывали следить за фигурой (Коршунов говорил нам «Не отращивайте чемоданы!»), не приветствовалась наглость, хамство... Благодаря своим педагогам я осознала, что понятия «хороший актер» и «хороший человек» должны стоять рядом.
Что еще ты вынесла из этих лет учебы?
Я поняла, как важно и нужно, будучи актером, любить театр. Нужно уметь дружить. И всегда наполнять внутренний сосуд новыми впечатлениями и знаниями. Что было, чем работать.
Ты говоришь «дружить в театре». А как же конкуренция, зависть, склоки?
Меня много били лицом об асфальт, но я все равно продолжаю верить в то, что человек должен оставаться открытым. Это не значит, что нужно любить всех подряд. Но изначально относиться к другим тепло. Когда я вижу непорядочность, наглость, меня это отталкивает. Я просто стараюсь не общаться с такими людьми.
Многие актеры говорят «вот во время учебы была настоящая жизнь, упоение и счастье, а теперь рутина»...
Нет, у меня не так. Просто началась другая, но не менее счастливая и интересная жизнь. Все потому, что я оказалась в таком театре, как «Современник».
«Верю в судьбу»
Я фаталист, верю в судьбу. Как-то раз шла по Арбату и купила журнал, на обложке которого была изображена Чулпан Хаматова. Помню, как подумала «ой, как здорово! Интересно, а она курит или нет. Вот я курю». А потом нам сказали, что на днях будет общий показ. И смотреть наш курс будет Галина Борисовна. Я, кстати, наврала — написала длинный список того, что могу прочитать. Но показывала отрывок из Радзинского, «104 страницы про любовь». Потом услышала, как завтруппы сказала «хорошая девочка, надо брать». Меня пригласили на перепоказ, Галина Борисовна вызвала к себе и попросила прийти через неделю, показаться с отрывком «Медведь». Именно его я указывала в «ложном» списке, ужаснулась. Но через пару дней позвонили, сказали, что берут без перепоказа.
Как ты себя почувствовала среди небожителей?
Очень комфортно. Когда тебя только взяли в театр, и ты можешь сидеть в одном ряду с Игорем Владимировичем Квашой, абсолютно откровенно высказывать свое мнение по поводу того, что происходит на сцене, можешь говорить на равных ( что, правда, исключает панибратство), это почти чудо. Основы, которые заложил Олег Ефремов, Галина Борисовна сохранила непостижимым для меня образом. Я не знаю, как правильно их назвать, — демократией, как-то иначе. Но основы эти — единственно верные. Молодые артисты развиваются в диалоге с большими артистами.
С кем из мэтров тебе всегда легко и интересно играть?
Моя любимая актриса Марина Мстиславовна Неелова, с ней мне безумно интересно, но совсем некомфортно (смеется). Она — пример женского очарования и актерского мастерства, достигнутого не техникой, а душевной работой. В секунду может включиться в любой образ. «Крутой маршрут», в котором я играю рядом с ней, как-то поехал на гастроли в Париж. Помню, как я вся тряслась: меня ввели буквально за 3 дня. И вдруг я увидела ее глаза. Есть партнеры, которые спасают себя на сцене. А есть те, кто помогает всем. Марина Мстиславовна из второй категории. Она играет так, что ты забываешь о том, что перед тобой Неелова. Вообще она закрытый человек, и если удается перекинуться с ней парой фраз перед спектаклем, я счастлива. Это никогда не пустая болтовня.
С кем играть легче — с мужчинами или женщинами?
Зависит от человека. Мне важно, чтобы между партнерами была любовь. Иначе на сцене будет слышна фальшь. Кроме того, не получится ансамбль. Во многих театрах сегодня само понятие ансамбля нивелировано. Главное, чтобы были на сцене звезды, медийные лица, остальное не важно. Так не должно быть.
Но ведь и в «Современнике» действует закон — спектакли со звездами быстрее продаются.
В «Современнике» дают работу молодым, нас вводят в спектакли со звездами, приучают зрителя к новым лицам.
Тем не менее, у зрителя-обывателя сложилось мнение «В „Современнике“ есть звезды и все остальные, вот уйдут первые, некого будет смотреть». Тебе не обидно?
Обидно. Я очень болею за наш театр, любое несправедливое высказывание меня задевает. Я бы хотела, чтобы люди меньше смотрели телевизор. Телевизор навязывает стереотипы.
Даша, ты занята во многих спектаклях театра, у тебя самой нет проходных ролей.
Спасибо. Я считаю, что я должна выходить на сцену, любя материал. Мне важно, чтобы в роли была частью меня самой.
Какая роль дала тебе больше других в актерском и личном плане?
Очень многому меня научила работа с Римасом Туминасом. Ведь учит работа с конкретным режиссером, а не роль. Любому артисту нужен режиссер, который умнее, выше, тоньше его. Который может победить артиста, обхитрить, если угодно. Для меня работа с Римасом — веха.
Ты, наверно, знаешь, что его «Горе от ума» в «Современнике», в котором ты играешь Лизу, не все приняли однозначно благосклонно...
Римас — большая личность. Когда его слушаешь, невозможно не очароваться. Артисты всех возрастов буквально тают. То, что он говорит — это между земным и божественным. Он всегда говорит о Боге, но не называя Бога Богом, говорит о «ком-то третьем с нами на сцене». Это не психологический разбор материала, а ассоциативный. Когда я репетировала Лизу, как будто раскрылась лучшая часть меня, поэтическая. Знаешь, когда у людей открывается третий глаз? Вот это со мной и случилось.
Если бы он позвал тебя в театр, что бы ты решила?
Римас любит Галину Борисовну не меньше, чем люблю ее я. Поэтому такой переход невозможен, это было бы своего рода предательством и с его, и с моей стороны.
Сегодня, когда общество активизировалось, «Современник» ставит острые пьесы. Но гражданская позиция заявлена очень опосредованно. К примеру, «Скрытая перспектива», — спектакль про американских журналистов, но посвящен он Анне Политковской.
Я считаю любое искусство должно быть сопричастно с нашим днем. Необязательно ставить спектакль буквально — про белые ленточки. Для меня это не искусство, а пошлость. Ведь умный человек и так все понимает.
Фанатик профессии
Да. Я верю, что искусством можно изменить многое. Верю, что то, что делаю. «Скрытая перспектива» — спектакль, как ты верно заметила, и о России тоже, о каждом из нас. Тема, поднятая в нем, не затрагивалась никогда ранее. Я уверена, что в зале всегда найдутся люди, которые буду кричать «какой кошмар». Но эта реакция не освободит их от незнания. Этот спектакль дает возможность зрителю выбирать между двух позиций. Молчать или действовать.
Ваша героиня выбирает позицию «мое дело сторона»... В нашей стране таких, как она, большинство.
Да ради бога. Они имеют на это право. Позиция моей героини равна позиции Сары, героини Чулпан Хаматовой, которая идет и борется за свои идеалы.
Но тебе лично какая позиция ближе?
Мне сложно ответить, потому как я еще не родила ребенка, как моя героиня. Сегодня я фанатик своей профессии.
Семья для тебя на втором месте? Если ты, не дай бог, поссоришься с мужем, будешь переживать меньше, чем о неудаче в театре?
Переживать буду одинаково. Но добавлю — без театра я не могу существовать.
Расскажи о том, как шла работа над спектаклем.
Был очень сложный процесс репетиций. Когда я шла на первую читку к Евгению Михайловичу Арье, у меня пересохли губы. Для меня очень важно, чтобы режиссер поверил мне, полюбил... А с Евгением Михайловичем я не была знакома. После премьеры я сказала ему «я прошла все стадии чувства к Вам — от ненависти до безумной любви. Но равнодушия — никогда (смеется).
Неужели была ненависть?
Ну, это для красного словца, конечно. Лия Меджидовна Ахеджакова как-то сказала «рядом с талантливым человеком все становятся чуть талантливее». Это абсолютно верно. И это про Арье. Он — очень большой профессионал. Чувствует любую фальшь на сцене. И вот тогда сразу страшно кричит, бьет ногами. Пока ты не научишься играть, не играя, он не отстанет. Очень дотошный.
А разве ты не такая же?
Точно. Мы нашли много общего. Оба приходили на репетиции минут за 40 до начала, сидели, пили кофе и разговаривали. Выяснили, что оба так мнительны, что это переходит всякие границы. В нас обоих сидит комплекс отличника. Для него в свое время, и для меня тройка была катастрофой.
Как тебе работалось рядом с Чулпан, ведь она, не только твоя коллега, но и родственница (Дарья Белоусова — супруга Шамиля Хаматова, брата Чулпан — прим. ред)?
Я учусь у нее ежедневно — и в жизни, и на сцене. Она сочетает в себе абсолютную детскую ранимость с твердым нравом. Она похожа на свою героиню Сару в «Скрытой перспективе». Тоже верит в то, что мир можно изменить. Чулпан — абсолютный трудоголик. Может репетировать по 8 часов в день, без крошки во рту. Она требовательна к себе и окружающим. Но она имеет на это право.
Вы дружите?
Да. И всегда говорим по сути.
Когда ты вводилась на ее роль в знаменитый спектакль «Мамапапасынсобака», она делилась с тобой секретами роли?
Я вообще не встречала таких щедрых артисток, как Чулпан. Рассказывает все, вплоть до душевных переходов своего героя. В основном, артисты не хотят, чтобы те, кто будет после них играть роль, играли хорошо. Чулпан совсем другая.
Когда Вы с мужем обсуждаете спектакли, Чулпан участвует?
Конечно. Было время, когда нам с Шапимилем негде было жить. А у Чулпан освободилась квартира рядом с театром. Мы там жили год. Она к нам забегала, мы варили кофе и болтали.
«То, что я встретила в актере настоящие мужские качества — счастье»
Расскажи о вашей паре с Шамилем.
Сначала мы дружили 6 лет. Для девушки Шамиля ночами клеили какие-то коробки, засыпали их лепестками роз, плакаты рисовали со словами «возвращайся, я тебя люблю». Один такой я сама, своей рукой писала (смеется). И когда у меня случилась несчастная любовь, он мне помогал. Были такие настоящие друганы. И вдруг дружба кончилась. Говорят, хорошо, что у нас не было эйфории первой влюбленности, никаких шор.
Быт в семье творческих людей важен?
Не очень. Мы оба понимаем, что после спектакля не до готовки и уборки. Можно купить кусок лосося, быстро его зажарить и так поужинать. Не актеры не поняли бы такой жизни. Еще нас все время нет дома.
Это союз творцов?
И да, и нет. Шамиль умеет быть главой семьи. Он за все отвечает. Сегодня все перевернуто с ног на голову: «мужчины стали кем-то вроде баб, а женщины — почти что мужиками». Поэтому то, что я встретила в актере настоящие мужские качества — счастье. Он не такой психованный как я, гораздо спокойнее (улыбается).
Как ты проводишь свободное время?
В музее. Современное искусство не люблю. Много напускного. Железяки меня не вдохновляет, в них нет живого, люблю дерево. Я обожаю Третьяковскую галерею. В институте могла по фрагменту картины угадать художника и название шедевра. Не так давно мы с Шамилем побывали в Риме. В Ватикане я обнаружила, что ничего не помню. Меня это ужаснуло, я стала срочно самообразовываться заново. Я думаю, культурный человек должен знать классическую живопись.
У тебя есть любимые художники?
Моне, Серов, Роден. Не люблю Сальвадора Дали. Меня не трогают понты.
Есть книга, к которой ты время от времени возвращаешься?
Их три. Маркес. «Сто лет одиночества». Васильев, «В списках не значился». Гессе, «Степной волк». Мой личный позор — не могу прочесть «Мастера и Маргариту». Пыталась семь раз и никак. Может быть, не пришло мое время.
В какие театры ты ходишь как зритель?
Хожу редко, потому что часто потом впадаю в депрессию. Огорчаюсь, если публика аплодирует безвкусице. «Современник» — лучший театр в мире. И Театр Вахтангова. Туда я хожу регулярно.
Последнее сильное театральное впечатление?
«Дядя Ваня» Римаса Туминаса.
Какое кино тебе нравится?
Я не верю в наше кино. Не вижу никаких перспектив. Сценарии, кажется, пишет один и тот же графоман. Я уверена, что даже не очень образованный человек может написать лучше. Почему-то мы хотим равняться на американцев. В наших руках не работает их техника. Европейцы же продолжают работать с человеческой составляющей, а мы нет. А ведь это наше, исконно русское.
Но в кино тебя, наверняка, зовут. Какие роли предлагают?
Сериальные. Один сериал лучше, другой хуже. Я думаю, что мне нужно сделать ремонт в маминой комнате, и мучаюсь — пойти в сериал или нет. Но пока я воздерживаюсь.
На что тебе никогда не жалко денег?
На книги и украшения. Признаюсь, люблю оригинально одеваться.
Чему бы тебе хотелось научиться?
Играть на фортепиано. Иногда думаю — эх, вот бы сейчас Рахманинова заиграть. И рисовать мне нравится. В голове такие потрясающие картины. Но на все нужно время.
Чего не хватает в жизни. Времени?
Детей. Я мечтаю об этом и надеюсь, все сбудется.
фото предоставлены Дарьей Белоусовой
