В ШДИ  «Трех сестер» превратили  в ведьм.

Не смотреть спектакли Дмитрия Крымова означает сознательно лишать себя  большой радости. Единственный в своем роде театр художника с завидной регулярностью выпускает спектакли один другого лучше.  Новую постановку «Оноре де Бальзак...» следует «озаглавить» «must see» сезона. В основе — одна единственная фраза из «Трех сестер» («Бальзак венчался в Бердичеве»), остальное — гениальная жуть от мастера сценических ребусов и визуальных метафор. Уверяем вас, такого Чехова вы никогда не видели. Беспощадно саркастичного и невозможно светлого одновременно. Чехова, как музыка, а если точнее — как «весь этот джаз».

Пытаться найти точное определение тому, что делает Дмитрий Крымов на сцене, не имеет никакого смысла. Он давно сам себе жанр и сам себе режиссер. Его фантазия не подчиняется никаким театральным законам или даже простой логике. Авторские произведения  для него только повод к собственному эксперименту. Чехов, Шекспир, Погодин... кто угодно. «Три сестры» уже появлялись в его прежних спектаклях («Торги», Тарарабумбия»), но так, чтобы в главных ролях — такого еще не было.

Крымов и его команда превратили чеховских сестриц в уродливых клоунесс, эдаких ведьмочек из фантастической страшилки. У Маши «выросли» шишки на ногах, откуда-то появился нос Анны Ахматовой. У Ирины стали гигантскими уши, а Ольга  превратилась в седого толстенького колобка. Страшненькие, убогие. Как, впрочем, и все остальные. Судите сами: Вершинин без руки. Соленый,  — с тремя. Андрей в женском платье и с беременным животом, Чебутыкин в образе неумелого врача-маньяка. Собственную ущербность герои явно не осознают — весело поедают на сцене арбуз (ах, какая сцена вышла!), гипнотизируют чайные чашечки, подшучивают друг над другом, сжигают бумажный город в медном тазу. Диалогов из пьесы нет и в помине, как и тягучей атмосферы «ничегонеделания». На сцене всё время что-то происходит, то уморительно смешное, то пронзительно грустное, а иногда и трагическое. Происходит весело и зло. Как будто дети играют в игру  — ведь только дети способны играть, увлекаясь настолько, чтобы не замечать реальной опасности. Тузенбаха все равно убивают выстрелом  в упор,  а вместе с ним — надежды на лучшее. Актеры прямо на сцене снимают грим, весело бранятся, а после, пританцовывая, удаляются за кулисы. Звучит джаз.

Экстравагантно, эффектно и... жутковато  Три сестры здесь (и все, кто с ними рядом), похоже, собирательный образ вырождающейся нации. Все ждут миссии. Мифический новый герой должен появиться и все решить, дать ответы на все наши вопросы, всех спасти. Но он не придет. Ну, или, как у Крымова, им станет кто-то случайный. Любой  фрик, который окажется  в нужное время в нужном месте (в спектакле эту роль остроумно берет на себя Протопопов, у Чехова  только упоминающийся). Он приходит, «потому что вы позвали, вот и пришел».

Режиссер сознательно лишает зрителя точки опоры — смешно всё произошедшее на сцене или страшно — в конечном счете не очевидно. Ни одной сцены в новом спектакле нельзя предугадать. Возможно, даже сразу понять ничего не получится. Но вот смысл, идею не уловить невозможно. Все мы — маленькие смешные уродцы, которые живут так, как будто бы они бессмертны,  а горя не существует. Но рано или поздно и смерть, и горе, случаются. И всех нас, совсем по Чехову, в итоге жаль.