Борис Аронсон

А́РОНСОН Борис (Aronson, Boris; 1898, Нежин, Черниговская губерния, – 1980, Нью-Йорк), американский театральный художник, живописец, скульптор. Сын раввина Ш. Аронсона. 

До 12 лет Борис Аронсон посещал хедер, дома под руководством отца изучал Тору, псуким и Гемару и учился также в общеобразовательной школе. В 1910 году семья переехала в Киев, где Шломо Аронсон получил должность главного раввина города (в 1920-е гг. Шломо Аронсон был главным раввином Тель-Авива и Яффо, похоронен на знаменитом кладбище на улице Трумпельдор в Тель-Авиве). 

Борис Аронсон, который уже в детстве проявил способности к рисованию, решил стать художником и убедил отца разрешить ему поступить в Киевскую художественную школу. Он учился там в 1912- 1916 гг. и брал также уроки в Рисовальной школе известного киевского художника А. Мурашко. 

В эти годы он стал членом неформальной группы еврейских учеников Художественной школы, в числе которых, в частности, были Иссахар-Бер Рыбак, Александр Тышлер, Соломон Никритин, Марк Эпштейн и Исаак Рабинович, ставшие позже известными художниками. Всех их объединяли обостренное национальное самосознание и интерес к модернистским течениям в искусстве. Особенности их мировоззрения сформировались, с одной стороны, под влиянием идеологии так называемой "Киевской группы" идишских литераторов-модернистов, выступавших теоретиками и создателями "современной" еврейской культуры и литературы. Аронсон, как и другие, близкие ему молодые еврейские художники, установили связь с одними из ведущих художников русского авангарда, жившими тогда в Киеве, Александром Богомазовым и Александрой Экстер, творческая манера которой оказала на него большое влияние. В 1917-1918 гг. Аронсон посещал занятия в ее частной студии, где под ее влиянием увлекся театром и получил первые уроки сценографии.

После революции 1917 г. Аронсон активно включился в художественную жизнь Киева: принимал участие в организации Музея современного искусства (1917), был секретарем Выставочной комиссии Култур-лиге (1920–21 гг.; по другим сведениям — 1917–18 гг.) - общественно-политической организации, претендовавшей в 20-е годы прошлого века на роль лидера еврейской национальной культуры. Целью деятельности Культур-Лига было развитие культуры языка идиш. Весной 1918 года Аронсон стал одним из учредителей Художественной секции Культур-Лиги. Осенью 1918 года уже действовали образовательная, издательская, библиотечная, музыкальная, театральная, литературная и художественная секции. 

Издательская деятельность Культур-Лига и творчество художников, которые работали при ее Художественной секции, сыграла значительную роль в развитии книжной графики. В 1918-1920 гг. в Киеве выходило чуть меньше половины общего количества книг на идише, издававшихся во всех советских республиках. 

Летом 1919 года в киевском журнали на идише "Oyfgang" Рыбак совместно с Борисом Аронсоном опубликовал статью "Пути еврейской живописи", которая является манифестом еврейского авангардного искусства. По мнению авторов статьи, это искусство должно представлять собой синтез еврейской художественной традиции и достижений европейского радикального модернизма. 

Благодаря Культур-Лига, Киев в начале 1920-х гг. занял место в ряду крупнейших в Восточной Европе центров издания книг на идише. В 1920-е гг. Аронсон основал Музей еврейского искусства в Киеве и пропагандировал "еврейский стиль, сочетающий принципы абстрактной живописи с элементами народного творчества". Весной 1920 года Аронсон был секретарем и одним из участников выставки Художественной секции Культур-Лиги в Киеве.

В конце 1920 год, когда на Украине окончательно установилась советская власть, Культур-Лига была принудительно коммунизирована. Центральный комитет Култур-лиге перебрался в Москву; очевидно, Аронсон оказался в Москве.

В Москве он прожил около полутора лет. В течение этого времени он принимал участие в деятельности "Кружка еврейских литераторов и художников", а также сотрудничал с Московским Еврейским Камерным театром, выполнив ряд эскизов декораций и костюмов. На протяжении 1921 г. Аронсон учился живописи у И. Машкова Решающее влияние на Аронсона как будущего сценографа оказали увиденные им в Москве радикальные театральные эксперименты Театра Революции Всеволода Мейерхольда и Московского Камерного Театра Александра Таирова, спектакли которого оформляла Александра Экстер. Аронсон помогал А. Экстер в оформлении спектакля Камерного театра А. Таирова «Ромео и Джульетта». 

В конце 1922 г. он уехал в Польшу, а оттуда — в Берлин, где его отец с 1921 г. был раввином общины выходцев из России. Там Аронсон учился искусству гравюры у профессора Г. Штрука и издал две книги — «Марк Шагал» (на русском языке — 1923 г.; на идиш — 1924 г.) и «Современная еврейская графика» (1924), участвовал в театральных постановках интернационального Дома искусств, выполнил эскизы костюмов для танцора Баруха Агадатти, иллюстрировал книги для русских и еврейских издательств и экспонировал свои графические работы на Первой русской художественной выставке в галерее Van Diemen, на которой были представлены ведущие мастера русского авангарда. В 1923 г. Аронсон переехал в Париж, затем в том же году — в Нью-Йорк, где и обосновался окончательно. 

Все ранние работы Аронсона, включая созданные им в Париже в 1923 г. костюмы для хасидских танцев Б. Агадати и декорации к спектаклю «Унзер театер», выполнены в присущей школе А. Экстер кубофутуристической манере. Вкус к современному художественному языку и приверженность идее четкого и конструктивного решения пространства остались у Аронсона на всю жизнь, хотя впоследствии он отказался от кубофутуризма и вообще не следовал какому-либо одному стилю: стремясь найти адекватное пьесе изобразительное решение спектакля, Аронсон каждый раз шел от особенностей самой пьесы.