Эта актриса стала самым ярким открытием последнего театрального сезона. Критики называют ее «уникальной», «пронзительной» и просто «великой». Без Розы Хайруллиной сейчас не обходится ни одна новая постановка «Табакерки». Ее последняя премьера — спектакль режиссера Константина Богомолова «Wonderland 80».

Как вы думаете, все зрители примут спектакль, в котором режиссер довольно не лицеприятно говорит о нашем прошлом?
 Мне нравится эта жесткость. От прошлого многие отворачиваются, а я не хочу. Как я могу убегать от своего прошлого? У меня — Розы Хайруллиной — нечего не изменилось за 30 лет. Цвет платьев поменялся, босоножки стали другие, вот линзы появились, но по большому счету ничего не изменилось. Этот спектакль не примут упакованные люди, упакованные в смысле сердца. Как Майкл Джексон боялся бактерий и прятался все время, так и от этого многие будут прятаться. Ну и бог с ними. Я не доллар, я — советский рубль.

Сложно играть несколько персонажей одновременно?
«Wonderland-80» требует внутренней сосредоточенности. В день этого спектакля я почти не с кем не разговариваю. Несмотря на то что роли очень маленькие, они требуют предельной концентрации. Похоже на то, как мозаику складываешь и боишься упустить что-нибудь. Думаешь, как один камешек лучше прилепить к другому. У меня здесь не много персонажей. Я играю один тип человеческой личности — которая живет так, будто ее и нет совсем.

Вас называют трагической актрисой. Вы согласны с таким определением?
Да, у меня трагическое мироощущение. В профессии уже все до меня открыто и сыграно, хочется чего-то другого. Актерство не заключается в том, чтобы сказать ту или иную фразу лучше. Сегодня ты сказала лучше, завтра — другая актриса. Иногда говоришь себе: «Роза, ты полное говно». И такое случается регулярно. А выходить на сцену покрасоваться? Театр для другого. Как хорошо Шекспир написал: «В театре надо жить с ощущением смерти». А иначе не стоит этим заниматься. У меня в жизни было много трагических ситуаций, которые перевернули мое сознание. И я сквозь эту призму воспринимаю все. У меня столько смертей было. Я потеряла всю семью за один месяц. Семь человек. Я тогда думала, что живу в морге. Это было 12 лет назад. Как я жила в те годы, я не знаю, они вычеркнуты из моей памяти. Я изменилась очень сильно, поняла всю суетность человека. Ушла из театра на какое-то время, потому что мне нечего было сказать.

А почему решили вернуться обратно в театр?
Честно? Я бы спилась тогда. Понимаете, человек проходит через все. Главное — не надо этого бояться. Это, кстати, снова к разговору про «Wonderland 80». Человек проживает этап обливания водкой, но и это проходит.

Артисту легче спиться, чем обычному человеку?
Намного, там же другое восприятие мира. И столько самолюбия, столько тщеславия и амбиций. У меня вот нет амбиций. Мне хорошо однажды сказали, что у меня будка в театре. Такая внешность, такой рост — на многое рассчитывать не должна. Правда, на актерскую судьбу мне жаловаться грех. В театре у меня всегда было хорошо с ролями. Переиграла почти всю классику: Шекспир, Уильямс, Горький, Толстой, Брехт.

«Табакерка» уже успела стать для вас домом?
 Ну, она создавалась как театр-дом. Но пока рано об этом судить, я здесь всего год. Мы как терем-теремок: сначала один зашел, потом второй, третий. Я всегда отдавала себе отчет, что таких, как я, половина Москвы. Я ничем не удивлю, я не какая-то особенная. Человек может работать везде, и мне не страшно сейчас, побыв в столице, уехать, например, в Архангельск. Я в жизни ничего не боюсь.