Режиссер спектакля "Юнона" и "Авось"Марк Захаров дал нашему изданию эксклюзивное интервью. - Марк Анатольевич, с чего началась работа над «Юноной" и "Авось»? - После успеха музыкального спектакля «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты" нам с Алексеем Рыбниковым захотелось сделать новый мюзикл. Андрей Вознесенский предложил прочесть поэму «Авось». И, скажу честно, она нам не показалась подходящей. Там было несколько хороших стихотворений. Переговоры с Вознесенским окончились тем, что он взялся дописать те фрагменты, которых с нашей точки зрения недоставало. Мы втроем очень быстро придумали спектакль. - Как отнеслась к нему цензура? - Цензурный аппарат обычно действовал очень жестоко. И пути к отступлению у нас были уже намечены. Обсуждали, как можно сократить религиозные темы, до какой черты мы можем пятиться, а где компромисс невозможен. Но случилось чудо - единственный раз в моей жизни. Спектакль комиссии понравился. Может быть, потому, что Вознесенский только что получил Госпремию. На следующий день мы с Андреем поехали в Елоховскую церковь и поставили свечи Казанской Богоматери. В спектакле ведь именно этот образ покровительствует Резанову. - Вы помните первые образы, которые возникли у Вас в связи с этой работой? - Наверное, это был вариант оформления, предложенный Шейнцисом: покатые станки из пластика. Артисты боялись на них двигаться. Но этот образ – очень выразительный - вместе с музыкой стимулировал нашу фантазию. Подъем Андреевского флага был для меня символом патриотизма. - Из частной истории российского посольства Вы смогли создать новый национальный миф, возродили эту полузабытый сюжет к жизни… - Романтическую историю Кончиты де Аргуэльо и Николая Резанова в Америке знают хорошо. У нас она была практически неизвестна. Могилу Резанова - героя, выдающегося дипломата и путешественника - в Красноярске после революции срыли бульдозером. Сейчас на этом месте стоит памятник. - Критики писали, что опера наследовала традиции нарождавшегося тогда русского рока. Вы тоже так считаете? - Не думаю, что это так. Хотя, безусловно, ее инструментальная часть соответствовала молодежным вкусам. В ней есть огромные блоки литургических православных песнопений, которые не были свойственны нашей эстраде. Там есть и другое: стихия старинного русского романса. Оперу можно назвать своеобразным синтезом мюзикла и современной оперы. Но считать «Юнону и Авось» рок-оперой, по-моему, нельзя. - «Юнона" и "Авось» идет на сцене уже двадцать лет, но ее по-прежнему интересно смотреть. Как вам удается сохранить спектакль? - За спектаклями нужно следить - они, как правило, стремятся к распаду. Театр - заведение вообще непрочное. Мы с Караченцовым стараемся "держать удар". Жесткий музыкальный каркас не дает возможности изменить темп и, надо сказать, серьезно поддерживает тонус спектакля. Мы следили за тем, чтобы состав постепенно омолаживался. Сейчас у нас уже четвертая Кончита. Первая - Елена Шанина – была, наверное, самой интересной исполнительницей этой роли. Но с годами актрис приходится заменять: есть чисто психологические закономерности зрительского восприятия. Сегодня 16-летнюю Кончиту играет Анна Большова. Герою Караченцова по сюжету сорок лет. А сорок лет для мужчины в театре - возраст не очень определенный.