Из огня — в новый век

В Новом Манеже открывается сенсационная выставка Анатолия Зверева, одного из самых виртуозных и до конца не понятых художников ХХ века. Чудом сохранившееся собрание показывается впервые.

Не исключено, что в скором времени какой-нибудь легкоперый сочинитель возьмет эту историю за основу очередного бестселлера. С элементами детектива, мистики и конспирологии. Фактура, как говорится, располагает. В аннотации к книжке это звучало бы так: в советское время сгорает (подожжена?) дача знаменитого коллекционера нонконформистского искусства. Погибают бесценные полотна. Все, что удается спасти, обожжено и залито водой. Коллекционер эмигрирует, увозя остатки собрания (лучшее — подарено государству). Через десятки лет, уже после смерти хозяина, среди изуродованных папок потомки обнаруживают листы гениального художника, считавшиеся навеки утерянными.

Развязку романа оставим на совести автора. Ожидается ли кровавая битва за наследство? А может, переписанная история страны и мира? Загадочные исчезновения, прозрения, видения… Или триумф справедливости — громкая выставка, возвращение работ зрителю, одно из главных событий арт-сезона? В последнем случае, правда, получится аннотация к выставке «Зверев в огне», развернутой в Новом Манеже (до обидного короткой — лишь две недели).

«Мне казалось, что я достаточно хорошо знаю Толю Зверева и его творчество, — пишет автор, куратор проекта и бесспорный эксперт по зверевскому искусству Полина Лобачевская. — Я сделала немало выставок его живописи и графики, выставку его лучших, тщательно отобранных работ в Третьяковской галерее. Но когда Наталья Костаки показала мне работы из сгоревшего дома в Баковке, у меня перехватило дух от мощи, живописной виртуозности и силы эмоционального воздействия этих прошедших огонь и воду шедевров».

То же самое ощущение драгоценности и мощи госпожа Лобачевская решила передать в экспозиции. Никакого ретро и историзма, часто сопровождающих картины нонконформистов. Зверевские листы помещены почти в футуристическую оболочку — металлические конструкции, экраны, про- екции, инсталляции, — чтобы прямиком попасть в раздел «актуально» в любом из стерильных залов современных музеев.

Всякого рода салон и роскошь в качестве фона (что греха таить, Зверевым любят украшать богатые гостиные) этому собранию противопоказаны. Ведь здесь есть совершенно не сочетающийся с ними, до сих пор неизвестный и потрясающий пласт работ — супрематические этюды. Так что миф о Звереве как о слишком «сладком», умильном экспрессионисте-реалисте, мягко сказать, не ко всему подходит.

Анатолий Зверев (1931–1986) — художник поистине народный и любимый. Лучшей доли, казалось бы, желать нельзя. Но в этом есть и тяжкий крест — слишком много наносного (само собой, легенды о пьянстве), слишком мало подлинного (по количеству фальшивок на рынке он соперничает разве что с Саврасовым). И каждая новая выставка со зверевскими картинами (а таковых только в этом году было как минимум пяток) только усугубляла ситуацию. Но когда появляются подлинные, безусловные вещи из «первых рук» — это как ультразвуковая чистка бриллианта (самая, между прочим, верная).

Качество и подлинность вещей осенены именем великого Георгия Костаки. Его коллекции хватило на два государственных музея: на Третьяковскую галерею, куда он передал лучшие вещи, и музей в Салониках — то, что ему удалось увезти в 1978 году.

Семья ревностно бережет коллекцию — ни одна вещь не продается, не дарится и не исчезает. И все, что мы увидим в Новом Манеже, — мало того, что уникально по составу, но еще сродни театральной премьере — такое больше не повторится.