За два года проект «Умная Москва», делающий естественно-научные шоу и фестивали для детей, благодаря сарафанному радио стал одним из самых популярных в городе. Годовой оборот от продажи билетов вырос от трех миллионов рублей до двадцати, а количество новогодних программ с шести в прошлом году — до тридцати в нынешнем. Как все получилось, выяснила Анна Красильщик.

Мы встречаемся с Михаилом Кнеллером и Михаилом Каптюгом в небольшом кафе на Спиридоновке. Каптюг — очень высокий, крупный молодой человек с добрым детским лицом и в основном молчит. Кнеллер пониже и разговорчивее.

Несколько лет Миши вместе работали в рекламном агентстве, которое пиарило образовательные учреждения — вузы, бизнес-школы, как отечественные, так и зарубежные. «А потом мы решили оттуда уйти, — говорит Кнеллер. — У нас обоих был естественно-научный бэкграунд. Я окончил географический факультет МГУ, Миша — химический. И мы думали, как увязать наше образование с тем опытом, который у нас был после работы в рекламе».

Зимой 2013 года Кнеллер и Каптюг открыли лекторий для взрослых, запустив несколько циклов лекций — от естественно-научных до искусствоведческих. Сначала звали знакомых, потом стали искать незнакомых, а в качестве площадки арендовали залы у государственных библиотек. Особенной популярностью пользовался цикл лекций об истории культуры Италии, куда ходила своя постоянная аудитория. Тогда друзья придумали устроить большой праздник — фестиваль «День Италии» во дворе Тургеневской библиотеки. Собрались обсуждать концепцию, но дальше этого не пошло: кроме мастер-классов по приготовлению пиццы и показов фильмов Антониони ничего не придумывалось.

«Совершенно случайно кто-то сказал: эх, вот был бы это День химии, мы бы быстро все придумали», — вспоминает Каптюг. Так и сделали: вместо Дня Италии решили делать День химии и на всякий случай в пандан к программе для взрослых придумали шоу для детей — вдруг кто-то притащит с собой ребенка. Через три недели во двор библиотеки пришло 600 взрослых. 400 из них были с детьми. И проект вырулил со взрослой темы на детскую. «Мы вдруг увидели, что в Москве детские научные проекты страшно востребованны: продажи билетов шли в шесть-семь раз быстрее, чем на тот же итальянский курс».

«Умная Москва» — это научные шоу по выходным и фестивали четыре раза в год (День физики, День химии, День биологии и медицины, День географии). Программы придумывают и ведут не стандартные аниматоры — люди, профессионально развлекающие детей, — но команда ученых, кандидатов биологических и физических наук, которые привлекают к разработке программы своих аспирантов и чуть реже студентов. «Самое сложное — из тысяч ученых найти людей, которые умеют интересно рассказывать, — объясняет Кнеллер. — Для этого нужно знать медиасферу. Про кого-то мы где-то слышим, заводим карточку в компьютере и, когда человек проводит мастер-класс, приходим на него посмотреть. Или на большом фестивале науки, где 200 разных стендов, выбираем двух-трех людей».

Сейчас в проекте — три постоянных команды, одну из них возглавляют практикующие врачи из 4-й Градской больницы, другую — науные сотрудники биофака МГУ, третью — химики из все того же МГУ. Всего в каждой команде задействовано от 5 до 10 человек, и каждое шоу делается силами одной команды. Благодаря сарафанному радио годовой оборот компании с 3 миллионов вырос до 20: «Мы можем платить нормальные зарплаты, которые существенно выше того, что врач получает за суточное дежурство в реанимации. За два выходных дня руководители творческих команд получают зарплату, сравнимую с их месячным доходом в лаборатории, — говорит Кнеллер. — Инвестора у нас нет, и, наверное, он не нужен. Иначе азарт понемногу исчезнет».

В течение недели участники проекта собираются в офисе и обсуждают программу, а в выходные проводят шоу в культурном центре «Перспектива» на Чистых прудах. «Мы собираемся, брейнстормим. Запаса тем для шоу уже сейчас хватит на пару лет. Сейчас мы проводим шоу по анатомии, но не затрагиваем там ничего выше шеи: про органы чувств решили делать отдельную программу».

В субботу я приезжаю с детьми на улицу Макаренко, где находится «Перспектива». У входа в большой зал сидит Кнеллер — на столе перед ним бэйджики с названиями команд «Горячие сердца», «Чистый разум», «Стальные мышцы», «Голубая кровь», «Крепкие нервы». Мы — горячие сердца — заходим в зал. 60 детей 7–9 лет сидят на стульях, родители стоят вдоль стен. Через 10 минут к доске выходит Каптюг, который совершенно преображается, остроумно шутит («Леша вынес нам мозг» — когда в зал приносят макет мозга), заводит публику, задавая общие вопросы, и знакомит со скелетом по имени Костик («На самом деле мы потом узнали, что это девушка — Констанция»). Через пять минут табун детей выходит за дверь, чтобы поделиться на 5 команд по 12 человек и по очереди пройти пять лабораторий, где им будут рассказывать о работе разных систем организма. В лаборатории пищеварения в мисочке толкушкой (зубы) размалывают колбасу и хлеб, потом заливают их жидкостью (слюна), встряхивают в пакете (желудок), добавляют желудочный сок (спрайт), с помощью губки имитируют процесс всасывания и так далее. В лаборатории опорно-двигательной системы после короткой лекции о видах костей всем раздают купленные в Германии макеты и велят определить, что за кость кому досталась. Третья лаборатория — легкие: там на примере обрезанной пластиковой бутылки с надувающимися шариками рассказывают о принципах работы диафрагмы. Четвертая лаборатория посвящена изучению тканей под микроскопом, а пятая — рентгену и томографии (нужно собрать пазл из рентгеновских снимков).

В зале остаются родители. Что удивительно, тут не только мамы: где-то треть сидящих в зале — мужчины, и для детских мероприятий это страшная редкость. Родители наперебой спрашивают: «Вы будете повторять шоу «Один день из жизни больницы»?» — «Нет. Потому что если наши ученые все время будут рассказывать одно и то же, им будет неинтересно и они перестанут так хорошо выглядеть». — «А на елку еще можно купить билеты?» — «Нет, к сожалению, билетов больше нет, их раскупили еще в октябре». Когда реплики и вопросы иссякают, Миша объявляет о начале викторины для родителей и раздает анкеты и ручки. Вопросы смешные, что отвечать, совершенно непонятно, и 30–40-летние взрослые вдруг начинают глупо хихикать и подсматривать друг другу через плечо. Через полтора часа усилий напряженной мозговой деятельности Миша объявляет правильные ответы и победителя: высокий лысый человек в очках подпрыгивает и кричит «Да!». Тут возвращаются дети. Мой сын Петя тоже прыгает с воплем: «Это дико круто!»

— А как вы думаете, откуда такой интерес к науке? — спрашиваю я обоих Миш.
— В советcкое время популяризация науки была гораздо интенсивнее, в 1960–1970-е годы активно создавались научно-популярные музеи. Сейчас этого меньше, а детям по-прежнему интересно узнавать ответы на множество вопросов. На западе эту потребность восполняют огромные современные музеи, а у нас на огромный многомиллионнный город — только Политех, у которого пока нет своего здания, и «Экспериментаниум». Это капля в море, — говорит Каптюг.
— Мы исходим из того, что хорошая нормальная семья 30–40 раз в год водит ребенка в театры и музеи, — добавляет Кнеллер, — и стремимся к тому, чтобы из этих 40 раз они 6–7 пришли к нам. Если в числе других музеев окажутся Политех или «Экспериментаниум», мы только рады будем. А в остальное время пусть ходят в театр.